— Что скрывается за темнотой закрытых глаз? — Эта исследовательская мысль завладела всем моим умом. Ослепительная вспышка света тут же проявилась перед моим внутренним взором. Божественные формы святых, сидящих в медитативных позах в горных пещерах, как будто создали миниатюрный кинофильм на огромном экране яркого света внутри моего лба.
— Кто вы? — спросил я вслух.
— Мы гималайские йоги. — Божественный ответ сложно описать, мое сердце трепетало.
— О, я страстно желаю поехать в Гималаи и стать такими же, как вы! — Видение исчезло, но серебристые лучи расходились все более широкими кругами в бесконечность.
— Что это за удивительное сияние?
— Я — Ишвара10. Я есть Свет, — голос был похож на раскаты грома.
— Я хочу быть единым с Тобой!
Из медленно исчезающего божественного экстаза я вынес наследие постоянного вдохновения на поиски Бога. «Он — бесконечная, вечно новая Радость!» Это воспоминание еще долго после пережитого экстаза сохранялось в моем уме.
Другое раннее воспоминание является выдающимся, и это в буквальном смысле так, потому что после этого события у меня по сегодняшний день сохранился шрам. Однажды ранним утром мы с моей старшей сестрой Умой сидели под деревом ним во дворе нашего дома в Горакхпуре. Она помогала мне изучать бенгальский букварь, когда я мог оторвать взгляд от попугаев, поедающих неподалеку спелые плоды маргозы. Ума пожаловалась на нарыв на ноге и принесла баночку с мазью. Я намазал немного целебного средства на свою руку.
— Зачем использовать лекарство на здоровой руке?
— Понимаешь, сестра, мне кажется, завтра у меня здесь будет нарыв. Я испытываю твое лекарство на том месте, где появится нарыв.
— Маленький врунишка!
— Сестра, не называй меня врунишкой, пока не увидишь, что случится утром, — меня переполняло негодование.
На Уму это не произвело впечатления, и она трижды повторила свое язвительное замечание.
— Силой воли, что пребывает во мне, я утверждаю, что завтра у меня будет сравнительно большой нарыв на этом самом месте на руке, а твой нарыв увеличится в два раза!
На следующее утро в указанном месте на моей руке появился сильный нарыв, нарыв на ноге Умы увеличился в два раза. С пронзительным криком моя сестра понеслась к матери:
— Мукунда стал колдуном!
Серьезным тоном мать наказала мне никогда не использовать силу слова для причинения вреда. Я навсегда запомнил ее совет и следовал ему.
Мой нарыв был излечен хирургическим путем. Заметный шрам, оставленный инструментом доктора, все еще существует. На моей правой руке есть постоянное напоминание о силе простого человеческого слова.
Эти простые и внешне безобидные фразы, сказанные Уме в глубокой концентрации, обладали достаточной скрытой силой, чтобы взорваться, словно бомбы, и произвести определенный, хоть и разрушающий, эффект. Позже я понял, что взрывная вибрационная сила речи может быть мудро направлена на то, чтобы освободить свою жизнь от трудностей и таким образом действовать без шрамов или укоров11.
Наша семья переехала в Лахор, в Пенджаб. Здесь я приобрел картину Божественной Матери в форме Богини Кали12. Она освящала маленькое домашнее святилище на балконе нашего дома. Ко мне пришла несокрушимая убежденность в том, что будет исполнена любая моя молитва, произнесенная в этом священном месте. Однажды, стоя здесь с Умой, я наблюдал за двумя воздушными змеями, кружащимися над крышами зданий на противоположной стороне очень узкой улочки.
— Почему ты такой тихий? — Ума игриво подтолкнула меня.
