— Необходимость любить одновременно незримого Бога — Вместилище Всех Добродетелей, и зримого человека, явно не обладающего ни одной, часто сбивает с толку! Но изобретательность не уступает сложности лабиринта. Внутреннее исследование вскоре открывает единство всех человеческих умов — стойкое родство эгоистического мотива. По крайней мере, в одном смысле все люди оказываются братьями. За этим уравнивающим всех людей открытием следует ошеломляющая смиренность. Она зреет и превращается в сострадание к своим товарищам, слепым перед лицом целительной силы души, ждущей исследования.
— Господин, святые всех времен относились к мирским бедам так же, как и вы.
— Только поверхностный человек теряет чувствительность к несчастьям в жизни других, погружаясь в ограниченность своего собственного страдания, — суровое лицо садху заметно смягчилось. — Тот, кто скальпелем будет рассекать свое «я», познает безграничность вселенского сострадания. Такой человек избавляется от заглушающих все вокруг требований своего эго. На такой почве расцветает любовь к Богу. Творение в итоге обращается к своему Создателю, если ни по какой другой, то хотя бы по той причине, чтобы в мучениях спросить: «Почему, Господи, почему?» Получив постыдные болезненные удары плетью, человек, наконец, притягивается к Бесконечному Присутствию, чья красота только и должна манить его.
Этот мудрец и я стояли в калькуттском храме Калигхат, куда я пошел, чтобы посмотреть на его прославленное великолепие. Сметающим жестом мой случайный знакомый развеял его изысканно украшенное благородство.
— Песни кирпичей и цемента поют нам неслышимую мелодию, сердце открывается только человеческой песне бытия.
Мы пошли в сторону манящего солнечного света ко входу в храм, где туда и обратно проходили толпы преданных.
— Ты молод, — мудрец задумчиво оглядел меня. — Индия тоже молода. Древние риши3 заложили неискоренимые образцы духовной жизни. Их старинные изречения подходят для людей этого времени на этой земле. Неустаревающие, не выглядящие примитивными перед коварством материализма, дисциплинирующие наставления все еще формируют характер Индии. За тысячелетия – за более долгое время, чем то, что способны вычислить сбитые с толку ученые! – скептическое Время проверило ценность Вед. Возьми это себе в наследство.
— Пока я почтительно провожал красноречивого садху, он сделал дальновидное предсказание:
— После того, как ты выйдешь отсюда сегодня, ты столкнешься с необычным явлением.
Я покинул пределы храма и бесцельно побрел. Повернув за угол, я наткнулся на старого приятеля — одного из тех многословных людей, чья способность вести беседу не знает временных рамок и может охватить целую вечность.
— Я скоро отпущу тебя — сразу же после того, как ты расскажешь, что произошло за шесть лет, которые мы с тобой не виделись.
— Какой парадокс! А я должен тебя покинуть сейчас.
Но он взял меня за руку, вытягивая лакомые кусочки информации. Он был подобен прожорливому волку, подумал я изумленно, чем дольше я говорил, тем более жадно он жаждал новостей. Я внутренне молил богиню Кали придумать для меня вежливый способ удалиться.
Мой товарищ внезапно оставил меня. Я с облегчением вздохнул и в два раза ускорил шаг, боясь повторения болтливой лихорадки. Услышав сзади быстрые шаги, я прибавил ходу. Я не отваживался обернуться. Но молодой человек прыжком снова примкнул ко мне, весело обняв меня за плечо.
