Мирабай написала множество экстатических песен, все еще считаемых сокровищем Индии. Я перевел одну из них:
Если бы Бога можно было познать, ежедневно плавая,
Я бы скорее стала китом в морских глубинах.
Если бы Его можно было познать путем поедания корней и фруктов,
Я бы с радостью выбрала форму козы.
Если бы Его можно было раскрыть перебиранием четок,
Я бы произносила свои молитвы на каждой бусинке.
Если бы можно было снять с Него вуаль, кланяясь каменным статуям,
Я бы покорно преклонялась кремнистой скале.
Если бы Его можно было вкусить с молоком,
Его бы знали телята и дети.
Если бы уход от жены призывал Бога,
Разве не оскопили бы себя тысячи мужчин?
Мирабай знает: чтобы найти Бога,
Единственным незаменимым условием является любовь.
Несколько учеников положили рупии в стоящие сбоку тапки Бхадури, пока он сидел в позе лотоса. Этот знак почтения, являющийся обычаем в Индии, означает, что ученик помещает свои материальные дары у стоп своего гуру. Благодарные друзья — всего лишь замаскированный Господь, заботящийся о Своем дитя.
— Мастер, вы такой чудесный! — ученик, уходя, одарил почтенного мудреца пылким взглядом. — Вы отреклись от богатств и комфорта, чтобы искать Бога и научить нас мудрости!
Было хорошо известно, что Бхадури Махасайя оставил огромное семейное богатство в раннем детстве, когда, имея единственную цель, вступил на духовный путь.
— Ты все поставил с ног на голову! — лицо святого выражало небольшой упрек. — Я оставил несколько презренных рупий, несколько жалких удовольствий ради космической империи бесконечного блаженства. Разве я в чем-либо отказал себе? Я знаю радость делиться сокровищем. Разве это жертва? Недальновидный мирской народ — воистину по-настоящему отрекшийся! Они отказываются от несравненных божественных владений в пользу жалкой горстки земных игрушек!
Я посмеялся над таким парадоксальным видением отречения, которое одевает мантию Креза на любого святого нищего и превращает всех гордых миллионеров в ничего об этом не подозревающих мучеников.
— Божественный порядок страхует наше будущее более мудро, чем любая страховая компания, — заключительные слова мастера являлись осознанным кредо его веры. — Мир полон людей, верящих во внешнюю безопасность, но которые не знают покоя. Их горькие мысли подобны шрамам на их лбах. Тот, кто дал нам воздух и молоко с нашего первого вдоха, знает, как обеспечить каждый день Своих преданных.
Я продолжал совершать паломничества к дверям этого святого после школы. С безмолвным энтузиазмом он помогал мне постичь анубхаву. Вскоре он переехал на Рам Мохан Рой Роуд, далеко от окрестностей моего дома на Гурпар Роуд. Его любящие ученики построили ему новую обитель, известную как «Нагендра Матх»7.
Хоть это и переносит меня в моем рассказе на несколько лет вперед, здесь я вспомню последние слова, сказанные мне Бхадури Махасайя. Незадолго до того, как я отправился на Запад, я нашел его и покорно преклонился перед его стопами для прощального благословения:
— Сын, поезжай в Америку. Возьми величие седой Индии в качестве своего щита. На лице твоем уже написана твоя победа, благородные чужестранцы хорошо примут тебя.
