Редко случается, чтобы ученик без внутреннего сопротивления, порожденного эгоизмом, полностью принял своего гуру. «Я хочу проявить собственные творческие способности!» — мысль, которую часто держат в уме и реже высказывают. Или: «Я знаю, что Мастер может мне дать самое великое, однако я тоже могу дать ему кое-что стоящее. Я хороший организатор!» О безумец, разве ты не видишь, что у человека нет ничего, что он мог бы назвать собственным? Что его идеи, мнения, так называемые «вдохновения» — лишь отражают потоки сознания, которые в равной степени доступны каждому? Только благодаря сонаст-роенности с волей Бога мы можем действительно выражать себя. Через каждого из нас Бог может исполнить уникальную песню; это не значит, что мы не должны пытаться быть творческими личностями. Пока мы сами не начинаем действовать, Бог не может действовать через нас. (Вся Бхагавад-гита является призывом
к действию.) Мы должны научиться слушать, принимать и усваивать—в этом заключается истинная и глубочайшая тайна творчества.
Для учеников самым надежным путем к творческому самовыражению является путь согласования своих действий и стремлений с желаниями гуру. Его главная задача — ускорить их движение на пути самораскрытия. Вы хороший организатор? Тогда ищите в себе вдохновение, полученное от гуру, которое необходимо вам для организаторской работы. Если вы говорите: «Уж это я знаю лучше, чем он», — вы закрываете дверь, которую он так старательно держал открытой для вас на пути к неиссякаемому источнику вашего внутреннего вдохновения.
Глупо и чревато развитием тщеславия размышлять о том, что понимание нашего гуру в чем-то несовершенно — даже в мелочах. Именно здесь зреет семя гордыни; она начинается с мысли: «Как он ни мудр, но в этом конкретном деле я мудрее его!»
Наш учитель часто проявлял невероятное умение и сноровку в делах, далеких от сферы его непосредственного опыта. Например, он никогда не изучал медицину, однако пользовался уважением многих докторов за знание тайн их профессии.
Однажды в Индии его не удовлетворила работа известного художника, которому он заказал портрет Лахири Махашаи. Тогда он сам написал портрет, более удачный, чем тот, что выполнил художник И это было его первой попыткой в живописи!
Жена сеньора Куарона, главы нашего центра в Мехико, рассказала мне по-испански, когда я посетил их в 1954 году: «Однажды у меня была частная беседа с Мастером. Я знала, что он не говорил по-испански, и, как видите, я не говорю по-английски. И все же мы говорили с ним целый час и я отлично понимала его». Думаю, что в течение того часа он говорил по-испански.
Бывали времена, когда я чувствовал, что Мастер в чем-то ошибается или недостаточно понимает какой-то вопрос. Было время, как вы узнаете из последующей главы, когда в моих вопросах отражались серьезные сомнения. Но всегда со временем оказывалось, что именно он был прав. Его действия, порой необычные и, по видимости, не всегда разумные, основывались на безошибочной интуиции, которая никогда не подводила его. Если его планы не осуществлялись, то это случалось лишь потому, что при их выполнении нам недоставало гармонии.
Вот маленький пример. За школьные годы меня научили сознавать значение эстетических ценностей, и я был несколько разочарован готическими арками на алтаре нашей церкви, который, как мне сказали, проектировал сам Мастер. Они казались мне несколько холодными и стереотипными. Но однажды мне
