Я пришел к Мастеру с глубоким желанием не только найти Бога самому, но и помочь другим разрешить их духовные сомнения и обрести вдохновение искать Его. Человека влечет служить другим в тех областях, в которых он в прежних воплощениях ошибался, страдал и извлек уроки из своих страданий. Иными словами, те, кто хочет помочь другим обрести хорошее здоровье, сами в прошлом страдали от слабого здоровья и поняли, как важно жить в соответствии с физическими законами. Те, кто старается помочь другим на интеллектуальном уровне, в прошлом страдали на ментальном плане. Те, кто чувствует
потребность работать во имя предотвращения преступлений, очень возможно, в прошлом грешили против законов общества. Мастер говорил мне, что самой большой моей ошибкой в прошлом было сомнение. Этим и объясняется мое постоянное стремление помочь другим преодолеть сомнение и обрести веру.
Именно на осуществление этого глубокого стремления Мастер направлял все мое дальнейшее обучение. «Отныне — долой плохое настроение, — сказал он,—иначе как ты сможешь помочь людям?» Даже когда я уклонялся от публичного преподавания, он настаивал на том, что это было моим призванием. «Ты лучше постарайся полюбить это, — говорил он. — Тебе придется заниматься именно этим».
И наоборот, об организационной деятельности он говорил со мной мало (за исключением тех случаев, когда дело касалось монахов) и был готов рассмотреть вопрос о переводе меня с этой работы, когда у меня возникли временные трудности со здоровьем и я просил поручить это дело кому-нибудь другому. Но он никогда не проявлял подобной готовности в ответ на мои периодические просьбы освободить меня от функции проповедника. Только однажды, когда я высказал опасение по поводу заблуждений, связанных с общественной жизнью, он утешил меня, сказав торжественно: «Ты никогда не падешь из-за своего эго».
В Маунт-Вашингтоне после его махасамадхи все было в основном сосредоточено на организации его работы. «После того, как я покину вас,—говорил он ученикам, — все вы должны очень упорно работать над организацией этой работы. Иначе вы не сможете руководить тысячами тех людей, которые будут приходить к вам». В течение нескольких лет я поддерживал эту тенденцию: и потому, что это было традицией, и потому, что, независимо от кармического долга в этой жизни, я открыл в себе склонность к организационной работе. Моим глубочайшим стремлением всегда было помогать людям. Однако я все еще считал себя недостаточно подготовленным к тому, чтобы мой труд писателя и лектора можно было оценивать как серьезное служение другим, и сказал себе, что если сегодня смогу помочь координировать нашу работу, то те, кто позднее присоединятся к ней, смогут найдут более совершенное духовное служение. Вот и случилось, что, находясь с юности в оппозиции к институционализму, я стал служить ему как ярый сторонник развития Общества Самоосознания в качестве инструмента духовного служения.
Вскоре после махасамадхи Мастера я провел две недели в уединении в Твенти-Найн-Палмз. Там я всей душой молил Мастера, чтобы он руководил моим служением ему. Должен ли я, спрашивал я его, сразу же сосредоточить свои усилия на писательстве и чтении лекций? «Пока нет», — последовал ответ (насколько я понял его). Но что же должен я делать? Я чувствовал в себе слишком
большое желание служить ему, чтобы спокойно сидеть в стороне, готовя себя к писательству и чтению лекций как к вероятной работе.
